Кому оставил наследство рудольф нуриев

Ариан Дольфюс - Рудольф Нуреев. Неистовый гений

Следует уточнить, что Нуреев вовсе не собирался оставить своих родственников без средств к существованию. Так, в 1980 году он указал, что пользователями его состояния будут и его близкие, "в частности мать, сестры и их потомство". В 1988 году он уточнил, что фонд в Вадуце должен следить за образованием потомков его сестер и обеспечивать для них приемлемые условия жизни. В апрельском завещании 1992 года оговаривалось имущество, отходившее Розе и Разиде, а также двум племянникам и двум племянницам Нуреева <834>. Роза и Гюзель, жившие на Западе, могли бы получить двести и пятьдесят тысяч долларов соответственно. Кроме того, Розе предоставлялось право пожизненно занимать маленькую квартиру в центре Монако.

Двести и пятьдесят тысяч? Ну нет, это им не подходило. Оскорбленные тем, что им не досталось большего, и настроенные категорически против аукциона, женщины потребовали признания завещания недействительным.

Летом 1993 года Роза и Гюзель добились того, что квартира на набережной Вольтера была опечатана судебное решение обязывало руководство Christie's отложить оба аукциона. Год спустя торги все еще не были проведены.

В Нью‑Йорке, где наследницы пока еще не успели подать жалобу, RNDF активизировал свои действия. Осенью 1993 года квартира в "Дакота Билдинг" без всякой шумихи была продана за 1,8 миллиона долларов.

В Европе торг увяз. Родственницы Нуреева продолжали настаивать на своих притязаниях, которые поначалу большинство наблюдателей расценивали как безнадежные. Однако судебные инстанции отнеслись к спорным моментам с большим вниманием. В начале 1995 года суд высшей инстанции Парижа признал себя некомпетентным, чтобы судить продажу парижского имущества, и предпочел подождать, пока коллеги из судебных инстанций Монако примут решение о правомочности завещания или о признании его недействительным.

Со временем эта война превратилась в настоящий финансовый кошмар. Многочисленные эксперты, судебные приставы, нотариусы и адвокаты стоили целое состояние обеим сторонам. В Christie's с отчаянием взирали на то, как год от года обесцениваются предметы, которые должны были быть выставлены на продажу.

Дело сдвинулось с мертвой точки лишь к концу 1995 года. Временное перемирие между родственниками Нуреева и европейским фондом (BPF) позволило в ноябре 1995 года провести аукцион в Лондоне, а в мае 1997 года противоборствующие стороны пришли к окончательному соглашению.

Детали этого соглашения не были опубликованы, но упоминались в судебном решении 1998 года, принятом в Нью‑Йорке. По словам американского судьи, Роза и Гюзель добились получения 1,8 миллиона долларов и, кроме того, Роза имела право пожизненно и бесплатно проживать в квартире в Монако и получать ежемесячную ренту в полторы тысячи долларов. Взамен мать и дочь отказывались от любых новых предъявлений иска.

RNDF надеялся выиграть дело без судебного разбирательства, но юристы настаивали на проведении процесса, находя подозрения родственниц Нуреева серьезными, учитывая "большое влияние, оказанное со стороны г‑на Вайнштейна" в составлении окончательного текста завещания, и то обстоятельство, что "танцовщик на момент составления завещания не обладал достаточной правоспособностью и компетенцией".

Перед судьями прошла целая когорта свидетелей, поведавших о последних месяцах жизни Нуреева. Гюзель клялась, что она всегда была близка к своему дяде, даже готовила ему еду, а Шарль Жюд говорил, что их отношения всегда были конфликтными. Барри Вайнштейн подробно рассказал обо всех финансовых операциях, проведенных с ведома Нуреева, и представил сведения о своей зарплате в фонде - 25 тысяч долларов в год. Джейн Хэрман, Джанет Этеридж, Дус Франсуа, Марика Безобразова, Уолас Поттс, Андре Ларкье, Роберт Трейси - все, кто был рядом с Нуреевым в последние месяцы жизни либо присутствовал при подписании завещаний, дали показания о том, что танцовщик абсолютно не утратил своих интеллектуальных способностей и что он никогда в жизни не дал бы согласия на то, чего не хотел.

Американский судья посчитал, что "Нуреев был очень решительным человеком. Он не был личностью, которой можно манипулировать или которая бездумно подвергается чужому влиянию. И он оставался таким до конца" <835>. Было также отмечено, что Рудольф был далек от того, чтобы принимать все предложения своих адвокатов, и что он даже отказывал им дважды в делегировании своих банковских счетов, "оставаясь верным в этом своей легендарной подозрительности по отношению к любым финансовым советчикам".

Судебное решение в пользу RNDF было с удовольствием принято гомосексуальным сообществом, поскольку речь шла о процедуре по завещанию лица, болевшего СПИДом.

Что касается Розы и Гюзель, то, проиграв американский процесс, они вернулись в Европу, где продолжают и сегодня вести скромную, незаметную жизнь.

На наследство Нуреева претендовал еще один человек - Роберт Трейси. Парень был весьма удивлен, что в апреле 1992 года, при подписании первого завещания, Рудольф обошел его своим вниманием. После смерти Нуреева перед глазами у него был пример любовника Рока Хадсона - Марка Кристиана, который сумел отсудить 5,5 миллиона долларов в свою пользу, заявив о том, что он якобы ничего не знал о вирусоносительстве актера и продолжал регулярные встречи с ним. Роберт Трейси нанял знаменитого американского адвоката, специализировавшегося по бракоразводным делам знаменитостей, и… остался ни с чем. Правда, за 600 тысяч долларов он обязался никогда не писать книгу о Нурееве и не разглашать подробности своей жизни с ним в течение десяти лет <836>. Свои обязательства Трейси сдержал, нарушив молчание лишь в 2003 году, когда дал интервью газете "Гардиан".

Как видите, в течение пяти лет после своей смерти Нуреев заставлял постоянно говорить о себе в юридической хронике. Как сказал Шарль Жюд, "это было в характере Рудольфа - наплевать на то, что дело усложнится, пусть люди сами ищут потом способы решений" <837>. И напротив, Нуреев по достоинству оценил бы тот ажиотаж, с которым происходила аукционная продажа его имущества. Даже профессионалы Christie's были поражены ее масштабом. "Люди ждали в очереди по три‑четыре часа, чтобы посмотреть предаукционную выставку, - вспоминал Бертран дю Виньо. - Примерно так же было только при распродаже имущества Мэрилин Монро" <838> .

В Нью‑Йорке распродажа происходила 12 и 13 января 1995 года, а каталоги были расхватаны за много дней до начала. На продажу выставили пятьсот семь лотов. Christie's рассчитывал выручить от трех до четырех с половиной миллионов долларов… Выручка составила вдвое больше! Балетоманы, коллекционеры, директора музеев, профессионалы шоу‑бизнеса и просто любопытствующие примчались со всех сторон света, чтобы посмотреть, как жила обожаемая ньюйоркцами суперзвезда. (После аукциона сотрудники Christie's составили "Список десяти самых идиотских вопросов, заданных посетителями". Среди вопросов были и такие: "А Нуреев будет еще танцевать?", "Он жил в XVII или в XVIII веке?", "А чем занимается Christie’s по жизни?")

"Это была даже не распродажа, а спектакль, словно мы присутствовали на мировой премьере, - вспоминала преподавательница университета из Англии Джоан Бридгман, приехавшая в Америку со своей сестрой‑балетоманкой. - Газеты представили это событие как лучшее бесплатное шоу в городе. И люди действительно приходили, как в театр. В первый вечер многие были в вечерних платьях. Публика аплодировала, выражая свой восторг, веселилась, когда аукцион застопоривался. Фаны комментировали костюмы, делились своими воспоминаниями… Участники аукциона набавляли цену как попало. То есть, я хочу сказать, это были не те обычные торги, на которых профессиональные покупатели спокойно набавляют цену. Фаны Нуреева во что бы то ни стало хотели обладать частицей своего кумира. Конечно, многие были огорчены слишком высокими ценами, но прежде всего им хотелось вновь пережить эмоции, как когда‑то на спектаклях, о которых им напоминали потрепанные костюмы…" <839> .

А цены и в самом деле превышали все допустимые пределы. Десять картин покрыли все рекорды продаж. Портрет Лорда Таунсхенда работы Джошуа Рейнолдса, оцененный в 350–450 тысяч долларов, ушел за 772 тысячи. Картина Фюссли, оцененная в 500–700 тысяч, была продана за 761 500 долларов.

Цена огромной кровати с балдахином елизаветинской эпохи с пятнадцати тысяч поднялась до 255 500 долларов. Три желтоватых канапе, ранее принадлежавших Марии Каллас, при стартовой цене в 6–8 тысяч ушли за 43 700 долларов, а изящный канделябр из муранского стекла, оцененный в 25 тысяч, обошелся своему покупателю в 338 тысяч долларов, то есть первоначальная цена была превышена более чем вдесятеро.

Глава 16. Наследство и наследие

Глава 16. Наследство и наследие

Его личные вещи были распроданы с аукциона «Кристи». «Таймс» опубликовал рекламу этого аукциона Потанцуйте дома с любимой вещью Нуриева!» Слоган был подобран правильно, и спустя несколько недель здание «Кристи» штурмовала толпа поклонников умершего танцовщика считается, что там было не менее пятидесяти тысяч человек.

Его особняк «Дакота» с видом на Центральный парк Нью-Йорка был набит всевозможными редкостями, собранными Рудольфом. В этом особняке Рудольф прожил более десяти лет, там он принимал Марго Фонтейн, Леонарда Берстайна, Джерома Роббинса, Жаклин Кеннеди. Его дом был роскошно декорирован и обставлен. Но с молотка пошли не только картины и гобелены, продавалось все, даже его личные вещи: пиджак из змеиной кожи, стоптанные балетные туфли, его балетные костюмы.

Особенно много оказалось балетных туфель, подчас совершенно сношенных, многократно подклеенных и залатанных. Нуриев не переносил расставания с привычной балетной обувью и трудно привыкал к новой, поэтому его костюмеру приходилось вновь и вновь чинить старую. Устроители аукциона явно недооценили стоимость этих вещей, назначив за самые сношенные туфли стартовую цену в 40–60 долларов, а за новые 150–200. К тому же они подпортили товар, прилепив туфли к витринному стеклу двусторонним скотчем, и липкая лента содрала с туфель многолетнюю пыль и грязь — патину выступлений. Но несмотря на это, к концу дня одна из самых старых пар ушла более чем за девять тысяч долларов.

«После того, как умру, — вспоминал Шарль Жюд слова Нуриева, — пройдет немало времени, прежде чем они разберутся с моим наследством». Таки произошло — наследство Нуриева вызвало споры и судебные иски. Как грибы после дождя стали возникать многочисленные фонды «памяти Нуриева», главной целью которых было прикарманить часть его состояния. Его сестра Роза и племянница Гюзель подали в суд — и справедливо.

Он оставил имущество и денежные вклады в Италии, Лихтенштейне, Франции, в Монако, на Карибах и в США. Его состояние оценивалось примерно в 25–30 миллионов долларов. Но при этом он не потрудился нанять хорошего адвоката. специализирующегося по делам о наследстве, не желая платить ему и боясь мыслей о близкой смерти.

Сохранилось два его завещания, противоречащих одно другому. По этим завещаниям основными наследниками танцовщика стали два фонда, созданные самим Нуриевым. Один в Лихтенштейне, другой — в Чикаго. Цель была самая прозаичная — уйти от налогов.

Получив право распоряжаться имуществом Нуриева, фонды первым делом принялись от него избавляться и организовывать распродажи. Родственников танцовщика они попытались попросту обмануть, пользуясь тем, что российским гражданам было трудно получить визу и лично осмотреть причитающееся им имущество: они предложили им в качестве компенсации —. тридцать пять тысяч долларов. В начале девяностых за такую сумму даже нельзя было купить приличную квартиру в Петербурге.

Конечно, эти женщины, не знакомые с законами бизнеса, были легкими жертвами. Они бы остались ни с чем, если бы не помощь одной из подруг Рудольфа. Среди знакомых Нуриева была добрая и отзывчивая женщина — Армен Бали. Армянка по происхождению, она родилась в Маньчжурии и получила хорошее образование, в которое входили и бальные танцы. Переехав в Сан-Франциско, она открыла ресторан «Бализ», оформленный в китайском стиле. Этот ресторан, уже, к сожалению, закрывшийся, стал излюбленным местом встреч танцовщиков русского балета. Армен Бали находилась в самых теплых и дружеских отношениях с Марго Фонтейн, Бетси Эриксон, Натальей Макаровой, Михаилом Барышниковым, а также с Уильямом Сарояном.

Армен Бали познакомилась с Рудольфом Нуриевым в 1967 году после первого выступления Нуриева в Сан-Франциско и пригласила его к себе в ресторан. «Я продаю свои танцы, а ты — свои блюда из барашка. И то, и другое великолепно», — шутил Нуриев.

Вот что пишет об Армен Бали Дайана Солуэй: «Низкорослая, полная и добродушная болтушка Бали, наделенная такой участливой теплотой, которая внушала чувство умиротворения даже незнакомым, была одной из самых колоритных фигур Сан-Франциско». Нуриева она очень любила, специально для него готовила его любимые блюда, могла приехать за ним, если ему случалось загулять, и потом сидела у его постели, пока он не уснет. Взбудораженный после выступлений артист засыпал с большим трудом.

Нуриев платил ей ответной любовью. Когда в 1983 году погиб в автокатастрофе сын Армен Бали — писатель Артур Бальянц, Нуриев бросил все свои дела и поспешил к Армен. Начиная с этого времени Армен начала считать Рудольфа своим вторым сыном. По своей собственной инициативе она приняла участие и в судьбе переехавших в США родственников Нуриева.

Дочь Армен — Джанет Этередж вместе с несколькими другими подругами ухаживала за Нуриевым в последние месяцы его жизни.

Эти две женщины, хорошо знакомые с волчьими законами делового мира, не покупались на красивые слова о «наследии великого артиста». Они прекрасно понимали, что когда речь идет о больших деньгах, то каждый в первую очередь хочет погреть руки. Для восточной женщины Армен Бали семья значила много, и поэтому она решила защитить интересы сестер и племянников Рудольфа.

Своим уфимским родственникам великий танцовщик оставил весьма скромные деньги: сестрам — по 200 тысяч долларов, племянникам — по 50 тысяч. Кроме того, они получили право пожизненно бесплатно проживать в купленных Нуриевым скромным квартирам. Конечно, это не могло их удовлетворить, к тому же злую роль сыграло и то, что ни одна из его сестер не видела своего брата на сцене в период его расцвета. Для них он остался «предателем Родины», который доставил им всем массу неприятностей, стыда и страха. Теперь после смерти он просто обязан был им компенсировать причиненные страдания — ну а всевозможные «фонды» с их точки зрения тут были ни при чем.

Армен Бали сумела понять их чувства. В результате долгой судебной тяжбы Европейский фонд Рудольфа Нуриева выплатил Гюзель и Розе 1 миллион 800 тысяч евро. А еще им достался один из многочисленных домов Нуриева, разбросанных по всему миру, — квартира в Монте-Карло, где сейчас они и проживают.

Впоследствии Джанет Этередж была избрана председателем «Американского фонда Нуриева», но будучи непрофессионалкой в юриспруденции, она мало что могла сделать против адвокатов Нуриева, захвативших власть в этом фонде.

Многие остались недовольны решением суда. Председатели Европейского и Американского фондов доказывали, что из-за выплаченных семье Нуриева денег его посмертные планы окажутся неосуществленными. Балетоманы с сожалением говорили о том, что Нуриев завещал свое огромное состояние специальным фондам, которые должны были открыть балетную школу, выплачивать стипендии талантливым молодым людям, желающим изучать балет. Но ничего этого не произошло. Куда делись миллионы великого танцовщика — не знает никто. Даже за его могилой в Париже никто не ухаживает, и дело тут явно невих двадцатой части, выплаченной сестрам покойного.

Настоящего музея Нуриева не существует — помещения не найдено. Вопреки воле танцовщика почти все его балетные костюмы, многие из которых представляли подлинные произведения искусства, пошли с молотка. И только благодаря стараниям Розы и Гюзель удалось отстоять хоть что-то. В Уфимском балетном училище и в Санкт-Петербурге в Кировском театре открыто по одному залу с экспозицией памяти Нуриева — но подлинных предметов там почти нет.

Фонды периодически выделяют субсидии, помогая молодым танцовщикам, и деньги на новые постановки, но это делается нерегулярно, и среди тех постановок не было ни одной, сравнимой по уровню с нуриевскими. На медицинские нужды идут лишь десятки тысяч долларов — ане миллионы, как планировал Рудольф.

Поделитесь на страничке

О завещании Нуриева и жадных наследниках

Широко известно, что Рудольф Нуриев был не только гением балета, но и миллионером. Гораздо менее известно, что он имел завещание, и кучу родственников. И уж совсем мало кому известно, какие вокруг этого завещания в 90-х развернулись судебные тяжбы в Европе и Америке. Для адвокатов - умереть от зависти, что не они представляли стороны.

Кому оставил наследство рудольф нуриев

Рудольф Нуриев пользовался славой не только в узком кругу фанатов балета,
его знали тогда в мире абсолютно все


Нуриев обладал потрясающей работоспособностью (в год он мог давать до 300 спектаклей), и манией накопительства. Сбежав в 1961 году из СССР с 30 франками в кармане, к 1993 году он владел в США 500-акровым ранчо в Виржинии, домом в Дакоте и квартирой в Нью-Йорке.
Нуриеву также принадлежали во Франции вилла в Ла-Тюрби, две квартиры на набережной Вольтера в Париже, квартира в Монте-Карло княжества Монако, и дом на острове Санкт-Бартелеми во французской Вест-Индии. Нуриев также владел в Италии островом Ли Галли в Средиземном море.
Причем на свои резиденции Нуриев денег не жалел и считался страстным коллекционером - особенно он обожал роскошные старинные восточные ковры, старинную мебель и изображения обнаженных мужских тел в живописи и скульптуре. Сколько бы это не стоило (а также многочисленные акции и банковские счета), в 1993 году одна только недвижимость Нуриева предварительно оценивалась по минимуму в $21 млн. на $7 млн. активов находились в США.

Кому оставил наследство рудольф нуриев

Маленький Рудик с мамой Фаридой. В 1987 году Нуриеву разрешат посетить СССР для встречи с умирающей матерью


Рудольф Нуреев появился на свет в поезде, который шел в Иркутск к новому месту службы его отца - политрука Красной Армии Хамета Нуреева, и в семье до Рудольфа уже было три дочки. Самую младшую и любимую из сестер - Розу, вместе с её дочерью Гюзель, Рудольф Нуриев забрал на Запад, как только появилась такая возможность.
14 апреля в Париже Рудольф Нуриев написал своё последнее европейское завещание и 28 апреля 1992 года в Нью-Йорке своё последнее американское завещание, которые предусматривали выплаты после его смерти $ 200 000 сестре Розе и $ 50 000 племяннице Гюзель, а также оговаривали право Розы жить бесплатно до конца своей жизни в нуриевской квартире в Монте-Карло. Остальные родственники Нуриева в России не получали ничего.
Основная же часть имущества переходила Вallet Promotion Foundation (BPF) (Фонду Нуриева для талантливых молодых танцоров). Распорядителем своего завещания, Рудольф назначил Барри Вайнштейна, американского адвоката из Чикаго, который вел дела Нуриева в Америке с 1974 года.
.

Кому оставил наследство рудольф нуриев

СПИД в крови Нуриева был обнаружен в 1984 году. 6 января 1993 года, в возрасте 54 лет, он умер недалеко от Парижа.

В 1994 году Роза Нуреева-Франсуа и её дочь Гюзель Нуреева начали судебную тяжбу в Нью-Йорке, в которой требовали признать недействительным американское завещание своего брата и в Монако, где требовали признать недействительным его европейское завещание. Эти иски основывались на том, что адвокат Вайнштейн воспользовался болезненным состоянием звезды балета, его невменяемостью и неадекватностью, и составил завещание Нуриева практически в свою пользу.
Позже к американскому иску подключилась вторая сестра Нуриева - Разида Евграфова, со своими сыновьями - Виктором и Юрием Евграфовыми, а также Альфия Рафикова-Ягудина - дочь его третьей сестры Лиллы. Однако на судебных слушаниях они ни разу не появились, и следили за этим делом из Казани и Уфы.

Кому оставил наследство рудольф нуриев

Семья Нуреевых за год до рождения Рудольфа.

Суд продолжался четыре года, пока 26 июня 1998 года Федеральный суд Южного округа Нью-Йорка не признал законность завещания Нуриева. В судебном решении окружной судья Денни Чин указал: Рудольф Нуриев осмелился бросить вызов системе. Он не был человеком, которым можно было манипулировать, и остался верен себе даже перед смертью .

Кому оставил наследство рудольф нуриев

Могила танцора на Сент-Женевьев-де-Буа. Хотя во всем мире его знали как Нуриев, официально его фамилия писалась как Нуреев


Но это американское судебное решение уже не имело никакого значения - в соответствии с мировым соглашением от 5 мая 1997 года, заключенным в Монако, подтверждалось право Розы Нуреевой-Франсуа до конца её жизни бесплатно проживать в нуриевской квартире в Монте-Карло, плюс Фонд Нуриева обязывался выплачивать старушке Розе пожизненную пенсию в размере $1500 (и пусть она живет тысячу лет). Но самое главное - Фонд Нуриева выплачивал Розе Нуреевой-Франсуа и её дочери Гюзели Нуреевой единовременно $1,8 млн. за отказ от своих европейских исковых требований.
Российские родственники Рудольфа Нуриева в этом мировом соглашении не упоминались, поскольку они не были сторонами в европейской судебной тяжбе, и не получали ничего. Так что будьте жадными, наследники - судитесь.
Если есть, конечно, за что, и на что&hellip

Номер 042 от 29-10-95
Полоса 016

  Рудольф Нуриев

Рудольф Нуриев: Потомок Чингисхана

Как и полагается потомку кочевников, Рудольф Нуриев явился на свет в пути и с тех пор так и не научился задерживаться на одном месте. Татарин по рождению, парижанин по месту жительства, австриец по паспорту, разъезжая, он коллекционировал квартиры, книги, картины. Все то, что в первой половине ноября будет пущено с молотка на аукционе Christie's.

Если бы Рудольф Нуриев остался в Ленинграде, он ходил бы сейчас пешком от Вагановского училища до своей квартиры на Невском, заседал в художественном совете Кировского театра и разыскивал западных спонсоров, чтобы отремонтировать отсыревшие репетиционные залы.
Вместо этого он тридцать лет слонялся по миру, никогда не отдыхал больше недели и спал в сутки не более шести часов.
Его любимая квартира находилась на набережной Вольтера в Париже, его завещание было вскрыто в Монако, его банковские счета - в Цюрихе, его общественная деятельность протекала в Америке.
Во всем этом было ровно столько же упорядоченности, сколько на складе елочных игрушек за два дня до Нового года.
Неудивительно, что и споры о наследстве Нуриева больше напоминают рождественский базар, нежели благопристойную юридическую процедуру.
Фонды по борьбе со СПИДом, которым предстоит получить большую часть, не в состоянии договориться между собой.
Аукцион Christie's уже распродал художественных ценностей и недвижимости на девять миллионов долларов.
И торопится распродавать дальше.
Как гром среди ясного неба объявились уфимские родственники и, обзаведясь адвокатами, требуют завещание отменить, распродажу прекратить, условия пересмотреть.
Старшая сестра Нуриева - Роза добивается соглашения, согласно которому можно будет некоторые из вещей Нуриева снять с аукциона и оставить в распоряжении семьи.
Чтобы создать в Уфе и Петербурге музей и школы имени Нуриева.
Адвокаты противоположной стороны ограничивают стоимость вещей, которыми могут распоряжаться родственники, пятьюдесятью тысячами долларов.
Суммой, карликовой даже для Уфы.
Но музей самому Нуриеву хотелось иметь все же в Париже, а не в Уфе.
К судьбе тех мест, которые он покинул тридцать пять лет назад он, в сущности, был совершенно безразличен.

Полет
Из всех балетных па самый большой успех Нуриеву принесла одна - пируэт в воздухе. Исполненный элегантно, в нужное время и в нужном месте.
Хотя парижский аэропорт, вероятно, и трудно счесть подходящим местом для танцевальных экзерсисов.
Но когда в 1961-м в Ле Бурже два сдержанных советских чиновника, вежливо и не глядя собеседнику в глаза, попросили Нуриева на пару дней прервать гастроли с Кировским театром и вылететь вместо Лондона в Москву, - двадцатитрехлетний танцовщик, долго не раздумывая, совершил то самое решающее па.
Которое с таким блеском воспитывала в своих учениках советская балетная школа.
Взлетев по одну сторону барьера заграждения, он приземлился по другую. И передал себя под опеку полиции республики Франция.
Вслед за этим последовала пауза в сорок пять минут, предписанная французским законодательством.
Беглецам из социалистического парадиза была гарантирована возможность три четверти часа провести в полной тишине и уединении. Дабы обдумать последствия.
Сорок пять минут Нуриев потратил на то, чтобы обдумать, хватит ли ему денег на ужин. И кому можно позвонить в совершенно чужом городе.
Но в аэропорт уже неслись машины с фотокорреспондентами и журналистами.
На протяжении последовавших нескольких недель советское посольство в Париже сотрясали молнии.
А европейская публика читала прочувствованные истории про юного гения из города с диким названием Уфа. Который родился в скором поезде, по дороге из Сибири в Башкирию.
И свой первый балетный класс стал посещать в семнадцать лет - лет на десять позднее положенного возраста.

Love Story
Иссушенный цивилизацией Запад поклонялся Нуриеву с исступлением, приличествующим разве что языческим солнцепоклонникам.
Журналисты называли это - "Руди-мания".
Марлен Дитрих стучалась в его гримерную с просьбой об автографе.
Якоб Ротшильд по шальной прихоти Нуриева в полночь обзванивал своих влиятельных друзей и требовал, чтобы для Рудольфа сию же минуту открыли Лондонскую Национальную галерею (ему, разумеется, не отказали).
Престарелая Ольга Спесивцева, некогда блистательная звезда дягилевских сезонов, простаивала вместе с кордебалетом в кулисах - в вельветовом беретике и с бисерной сумочкой, - чтобы не пропустить его выход.
Греческий миллиардер Ставрос Ниархос терпеливо ожидал, когда у Рудольфа выдастся свободная неделя. Чтобы устроить в его честь морскую прогулку на одной из своих драгоценных яхт.
Приехав на гастроли в Соединенные Штаты как-то в 1986-м, Нуриев немедленно был окружен конной полицией. Только при этих условиях американское государство согласилось взять на себя ответственность за его безопасность.
Площадь перед Metropolitain Opera была похожа на лагерь беженцев. С запасами еды, питья и спальными мешками люди ночевали четыре дня перед зданием, дожидаясь открытия кассы.
Одному предприимчивому гражданину США пришло на ум продавать перед Metropolitain Opera фотографии Нуриева, расхаживая среди этого живописного бивуака. К концу гастролей гражданин подсчитал прибыль и выяснил, что ее с избытком хватает на год жизни в Европе.
В конце семидесятых расписание Нуриева включало двести пятьдесят выступлений в год - рекорд, не превзойденный еще ни одним танцовщиком за всю историю балета.
Великим Рудольфа Нуриева назвали в тот самый вечер, когда он впервые вышел на парижскую сцену.
За следующие тридцать два года это определение не было поставлено под сомнение - никем и ни разу.

Тэги:

Главные новости от «Ъ» вы можете получать в Twitter

Рудольф Нуриев. Греховный и безгрешный

Ровно в полдень 16 июня 1961 года в бар парижского аэропорта Бурже вошёл неприметный молодой человек. Он был мертвенно-бледен и укутан в поношенное пальто, хотя на дворе было жарко. С ним были двое сопровождающих - дюжие молодцы в одинаковых костюмах - но держались как-то странно: словно бы и рядом, но поодаль. Рассеянно пропустив бокальчик вина, молодой человек хотел было направиться к выходу, но тут объявили задержку рейса, и он как бы в нерешительности застыл на месте.

Эта секунда заново определила его жизнь. Фактически приговорённый к депортации, к медленному убийству, которое ждало его на родине, Рудольф Нуриев - а это был именно он - нашёл в себе силы совершить великий и неслыханно отважный прыжок к свободе.

Безо всякого предварительного обдумывания. В Ленинграде у Нуриева было всё, о чём бедный парнишка из Уфы не смел и мечтать.

В 17 лет поступив в хореографическое училище - небывалый случай в истории мирового балета! - спустя 3 года он танцевал едва ли не все ведущие партии на сцене академического театра имени Кирова и имел баснословный успех. Его партнёршей была народная артистка СССР Наталья Дудинская - между прочим, супруга главного балетмейстера Константина Сергеева, который в те годы и сам ещё продолжал карьеру танцовщика.

Несмотря на некоторые трения с руководящим мужем, Нуриев ходил по театру гоголем. Ему было позволено многое, что не разрешалось никому другому: выбирать себе педагогов и портных, прилюдно комкать и выбрасывать в урну приказы администрации, выступать на собраниях в защиту обиженных и оскорблённых. Наконец, у него был твёрдый заработок и даже собственный угол, в котором он смог поставить новенькое пианино, купленное им на гастролях в Германии.

Нуриев обожал музыку. Самоучкой постигнув её сокровенные тайны, он не пропускал ни одного симфонического концерта в Ленинградской филармонии и следил за исполнением по партитуре, придирчиво отмечая малейшие неточности. Он с закрытыми глазами мог водить экскурсии по Эрмитажу но четверть века спустя, обставляя свои многочисленные квартиры, проявил не больше вкуса, чем рядовой нувориш, превращающий свою виллу в венецианский дворец. Покупая картины, гобелены и всякие художественные безделушки, он бездарно переплачивал, не умея отличить подделку от действительной ценности. Зато в чтении был довольно разборчив. В Ленинграде его знали все библиотекари, и все старались ему угодить.

Одним словом, питерская жизнь не давала ему явных поводов для отъезда. Но под маской мнимого благополучия назревал кризис, подспудно подогревавшийся функционерами КГБ, которые надеялись разыграть эту карту в свою пользу. Но, как это бывает, разразившиеся события больнее всего ударили по разжигателям этого конфликта.

В последних числах мая 1961 года Кировский балет прибыл в Париж и выступал во Дворце спорта. Последнее представление состоялось 15 июня - но уже без Нуриева, которого от гастролей отстранили. Согласно официальной формулировке - как злостного нарушителя режима пребывания советских граждан за границей.

Назавтра труппа должна была вылететь в Лондон, а Нуриева отправляли самолётом в Москву, под предлогом необходимости его участия в правительственном концерте. Сергеев и Дудинская были в панике. Нуриев имел в Париже грандиозный успех, газеты писали: Русские привезли танцовщика с Луны. Теперь Нуриева ждали в Лондоне. Без его участия легендарная труппа выглядела довольно блекло. Но административная вакханалия вокруг непокорного танцовщика разбушевалась не на шутку, и остановить её было невозможно. Чем же провинился Нуриев перед блюстителями режима?

В отличие от всех прочих, он отказывался носить бирку с фамилией, которая облегчала особистам слежку за советскими артистами. После спектакля, вместо того, чтобы послушно идти в гостиницу, он в компании парижских богемных знаменитостей с головой окунался в ночную жизнь Сен-Жерменского предместья. Как-то раз его попросили отчитаться в своих поступках, доложить, где он был, с кем общался и о чём разговаривал. В ответ на что Нуриев по-татарски выругался и ушёл, неизящно хлопнув дверью.

Во время спектаклей он также вёл себя непозволительно. Начав танцевать свою вариацию в Лебедином озере, он поскользнулся и упал. Нормальный танцовщик попытался бы сгладить эту неловкость. Но Нуриев поступил иначе. Громко выругавшись, он отправился за кулисы, натёр туфли канифолью и лишь тогда вернулся на сцену. Оркестр почти пять минут держал паузу. Казалось, разразится жуткий скандал, но публика смирно сидела, а под конец наградила Нуриева такими аплодисментами, каких нормальные танцовщики никогда не слышали. Этого ему простить не могли. И вот он дрожит от тоски и злобы, ожидая вылета в Москву.

Клара Сент, его новая знакомая, упросила топтунов, чтобы они позволили ей попрощаться с Нуриевым. Крепко обняв его, она прошептала: Бежим! У выхода нас ждёт автомобиль! На мгновение Нуриев заколебался. Но у Клары на этот случай всё было предусмотрено: она предупредила полицейских инспекторов, дежуривших неподалёку, и те согласились оказать им маленькую услугу. Одним рывком своего гибкого тела Рудольф оказался в руках у полиции: Я хочу быть свободным! Кэгэбэшники попытались было преградить ему путь, но на секунду замешкались в безликой толпе совграждан. Отсутствие таблички на лацкане помогло-таки Нуриеву в решающую минуту!

Вскоре он был уже в безопасности - но без гроша в кармане. Его скудный багаж улетел в Москву в чемодане чекисты обнаружили смену белья, восточную ткань для сценического костюма и любимую игрушку - детскую железную дорогу. Поезда и вокзалы имели для Нуриева особый, сакральный смысл. Он родился в пути, его первой колыбелью была вагонная полка, а за окном простиралась дальневосточная тайга. Подростком он любил слушать паровозные гудки и мечтать о том, как в один прекрасный день к нему приедет поезд и унесёт его из будничной и страшной, голодной действительности его детства в волшебные, неведомые страны, где он будет всегда сыт и счастлив.

Потом он уехал в Ленинград и учился в училище, где за малейшую провинность его лишали обеда и заставляли ночевать в коридоре где над ним, переростком, смеялись благополучные сверстники: Посмотри, на кого ты похож! Ты грязный, тупой, уродливый, злой татарин. Убирайся, тебе нечего здесь делать!

Двадцать лет спустя в Голливуде Мерилин Монро назвала его самым фотогеничным мужчиной мира. Поистине, он попал в свою волшебную страну. Но для этого ему пришлось пройти долгий и трудный путь. Пешком. По пустынной равнине. Оставшись во Франции, он рассчитывал, что страна, в которой он имел столь шумный успех, примет его с распростёртыми объятиями. Но не тут-то было. Все его попытки устроиться на работу - сперва в балет Гранд-Опера, а затем и в другие, более мелкие театры - натыкались на стену вежливого равнодушия. Нуриев был в полнейшем недоумении.

Впрочем, всё разъяснилось довольно просто. Почти все французские балетные труппы были государственными и подчинялись требованиям, исходившим из Министерства культуры. Пользуясь своим влиянием, советский посол Сергей Виноградов устроил так, чтобы перед Нуриевым закрылись все двери, и не только во Франции. Кое-кто из советских культурных чиновников уже злорадствовал в прессе, что, мол, ленинградцы прекрасно обойдутся без Нуриева, но что теперь будет делать бедный Рудольф?

Однако через неделю после своего бегства Нуриев дебютировал в Спящей красавице в составе частной труппы маркиза де Куэваса, которая в то время арендовала театр на Елисейских Полях. На спектакль явилась тощенькая, но боевитая группка просоветски настроенных провокаторов, свистевших, топавших и разбрасывавших по залу листовки. От Нуриева понадобилось всё его мужество, чтобы в этих условиях продолжать танцевать. Однако публика сама навела в зале порядок, да и талант Нуриева был столь очевиден и уникален, что недоброжелателям пришлось ретироваться. Назавтра об этой истории сообщили все газеты.

За три месяца выступлений Нуриев накопил достаточную сумму, чтобы покинуть Францию - надолго, но отнюдь не навсегда. Он с любопытством следил за всеми перипетиями скандала, разразившегося в Ленинграде по следам его бегства. Многие ненавистные ему люди - в том числе тогдашний директор Кировского театра некто Коркин, успевший испортить карьеры многим выдающимся деятелям искусства, были уволены со своих постов за недостаток бдительности.

Вплоть до отъезда в Данию Нуриева истязали телефонными звонками из Москвы. Его упрашивали, ему угрожали, приглашали к телефону его родителей, чтобы они образумили беглеца, - всё было бесполезно. Рудольф прекрасно знал, с кем имеет дело. В конце концеов, его заочно приговорили к 7 годам лишения свободы за измену Родине. Мать горько плакала, а отец - бывший политрук - отрёкся от блудного сына, не проронив при этом даже слезинки. Рудольф не оправдал отцовских надежд. Хамет Нуреев мечтал, что сын его сделает офицерскую карьеру - ну, хотя бы в инженерных войсках. Танцы казались ему глупым и смешным, немужским делом, которым нельзя заработать даже на кусок хлеба.

Четверть века спустя, переменив одну букву в фамилии и несколько гражданств в паспорте, Рудольф Нуриев получал за свой труд баснословные гонорары. В 1986 году, в дополнение к бесчисленным виллам, он купил персональный остров у берегов Италии и устроил на нём свой собственный, недоступный для других рай. Его сценические гардеробы не умещались и в сотне чемоданов, а вечерние туалеты, донельзя экстравагантные, составили целую эпоху в истории моды. Высокие шнурованные ботинки, просторные куртки апаш с использованием самых смелых расцветок, трико из тончайшей кожи и непременные мягкие береты, - весь этот впечатляющий антураж он тщательно обдумывал и заказывал лучшим портным.

Однажды за ужином Нуриева усадили напротив Грейс, скандально известной принцессы Монако. Изумившись тем, что Нуриев, не снимая шерстяного берета, поглощает фрикассе с шампиньонами, принцесса осмелилась заметить: Не лучше ли отправить берет в гардероб? на что танцовщик ей ответил: В таком случае, вслед за беретом отправится сам Нуриев. Он был королём светских раутов и домашних пирушек. В Нью-Йорке он панибратски общался с семейством Кеннеди и танцевал буги-вуги с прелестной Жаклин в Лондоне был желанным гостем королевской фамилии среди его ближайших друзей был Ален Делон, Ив Монтан и Элизабет Тейлор.

С годами неотёсанная прямолинейность его манер, создавшая ему репутацию надменного грубияна, обернулась элегантной небрежностью светского льва. Свою былую грубость он научился оправдывать. экономией времени. В свои лучшие годы он действительно работал как одержимый: спал 6 часов в сутки, по 13 часов вкалывал в репетиционном классе, 250 раз в год выходил на сцену, в сотрудничестве с 40 различными труппами исполнил примерно 120 балетных партий. Все эти достижения достойны Книги рекордов Гиннеса. Живая электростанция - так писала о нём газета New York Times.

Он поставил себе задачей освоить все стили и направления, существующие в современной хореографии, и добивался этой цели с упорством парового катка. Он обожал учиться. Даже самые строптивые балетмейстеры вроде Баланчина, не желавшие быть к его услугам, в конце концов сдавались на милость победителя. Морис Бежар и Фредерик Аштон ставили для него спектакли.

Однако больше всего пользы он извлёк из общения со своими партнёршами. Все они - начиная с Дудинской - были старше его лет на 20, а то и более. И все они боготворили его а блистательная Марго Фонтейн испытывала к нему чувства куда как более горячие, чем общепризнанная материнская нежность. Отчасти он отвечал ей взаимностью а узнав о её кончине, горестно воскликнул: Я должен был на ней жениться! Женщины в его жизни были всего лишь друзьями. А о мужских его привязанностях ходили самые разные слухи, сплошь недостоверные. Назывались имена Фреда Меркьюри и других из этого же круга.

В точности известно лишь одно: Нуриев не был сексуальным монстром, неразборчивым в людях и средствах. А если он и ошибался, то заплатил за это слишком высокую цену. Болезнь его была выявлена в 1984 году, когда она зашла уже достаточно далеко. День за днём иссякали его силы, хотя он отчаянно цеплялся за жизнь и более того - за саму возможность танцевать. Ему казалось, что, уйдя со сцены, он станет никому не нужным, потерянным, одиноким. Сцена была его домом. Он боялся утратить крышу над головой и почву под ногами. Он продолжал танцевать, когда ноги его распухали, как колоды, и почти не слушались его.

Будучи великим актёром, он гениально срежиссировал свои последние месяцы и годы. Когда он окончательно не в силах был танцевать, Герберт фон Караян присоветовал ему заняться дирижированием. Эту новую карьеру он начал в 1991 году - совсем незадолго до смерти. Руки его почти уже не двигались, каждое движение причиняло невыносимую боль. Однако вскоре он предстал перед публикой, изумив её мастерской трактовкой симфоний Бетховена, Чайковского, Моцарта. За 8 месяцев до кончины он имел громадный успех в нью-йоркской Метрополитен-Опера. А притом ещё ставил спектакли, играл в кино, организовывал фонды имени себя самого! Он был талантливый коммерсант.

Но СПИД неумолим развязка приближалась. Летом 1992 года он в последний раз отдыхал на своём прекрасном острове, но уже не загорал и не плавал нагишом, по своей давнишней привычке. Прощаясь со своим волшебным замком, он многократно поцеловал землю и расплакался. Осенью он уже не в силах был передвигаться по лестнице, держать ложку в руке, разговаривать. Он умер в православный сочельник и был похоронен на православном кладбище недалеко от Парижа - согласно своей последней воле. Ни разу в жизни он не пожалел о покинутой родине, хотя в последние годы приезжал в Россию довольно часто. Он оставил сказочное наследство - совсем не то, за которое яростно грызлись родственники, адвокаты, балетные фонды. Он завещал нам богатство своего духа. Духа, который познал все грехи мира и всю сокрытую в нём блаженную тайну. Юлия Андреева

Источники:
profilib.com, biography.wikireading.ru, oadam.livejournal.com, www.kommersant.ru, jandrejeva.livejournal.com

Следующие:






Комментариев пока нет!

Поделитесь своим мнением

Сумма цифр: код подтверждения


Вас может заинтересовать

Популярное